Другая книжка

Будь я честнее, умнее и талантливее – написала бы совсем другую книжку о Махачкале.
О своей Махачкале.

Там обязательно был бы Абик, громкий, размашистый, без двух передних зубов баламут и веселый пьянчуга. Абик, который ухлестывал за каждой встречной девкой. Причем, к этой «каждой» он (да, на короткое время, иногда всего на день, но все равно, все равно!) относился, как к главной женщине своей жизни. Он готовился к их визитам в свою запущенную стремную съемную квартирку, бежал на рынок, волновался, закупал продукты и готовил – именно то, что она любит или по его представлениям – может любить. Ему не лень было мчать в дальний гастроном, только потому, что в ближнем не было нужного сорта мороженного.

Или вот Ирма. Коротко стриженная, насмешливая, вся из острых углов. Они с женихом сидели в компании, с друзьями, зашел дурацкий разговор, жених этот взял у друга ствол – вертел, играл, в шутку направлял на остальных, так же в шутку – на себя.… Он упал ей прямо на колени. С простреленной головой.

А клуб глухонемых? Он рядом с моим домом стоял, мы иногда забегали туда на дискотеки и видели, как сосредоточенно отплясывают эти глухонемые, какие у них серьезные лица и странные буратинские движения.

Или Нинка Гуреева. Она жила в центре и слыла безотказной. Еще со школы началось. Под ее балконом вечно тусовали какие-то темные чуваки, выкрикивали ее имя. Соседи уже даже и не возмущались, привыкли. Я о ней много слышала, а увидела лишь раз – в гости к Гансу ее притянули какие-то мутные люди. Она молчала и только странно улыбалась, а они кидали ей в лицо - Да посмотри, ты же стала похожа на жабу!! И никто это не прекратил, и сам Ганс молчал, а когда они все же ушли – залпом выпил стакан водки. Хоть и непьющий был. А потом сказал – она была такая красивая..

Или вот у нас была компания – пять девчонок, пятеро ребят и пять мотоциклов. Никаких Харлеев, сплошь Иж-Планета, одна только Ява. Мы ехали по Дахадаева, когда это произошло. Там очень крутой подъем, а Сашка решил взять его на заднем колесе. И в какой-то момент нас занесло, повело под колеса встречной машины, дома накренились, скособочились, а я даже не испугалась, только недоумение было – как так? Это же настолько мой город, настолько мой, что тут ничего без моего согласия не может произойти! И наша Ява вдруг справилась, выровнялась, и мы все понеслись дальше и волосы у девчонок развевались, ведь никаких шлемов не было, к чему шлемы-то, если всем по 20 лет!

А еще есть Тарки-Тау, откуда таркинские пацаны как-то сбросили двоих, девушку и парня, оторвавшихся от школьной своей компании, выехавшей в горы на Последний звонок. И Портовской пляж, куда мы пробирались по ночам и купались голышом. И «Бар» рядом с Кондитерским комбинатом, обычная общепитовская точка, кафешка, просто называлась БАР и поэтому считалась крутой- и вот туда иногда на дискачи приходил очень красивый безногий парень. Он на костылях выходил в круг, потом его друг костыли забирал и парень этот танцевал. Он был такой пластичный, что было понятно – ногу потерял совсем недавно, а до этого, как мы – шастал по танцулькам, приглашал девушек.

И вот все это я не пишу. Потому что недостаточно честна и талантлива. А может, потому что мне трудно об этом писать. Так трудно, что я даже этот коротенький текст править и приглаживать не хочу.