tushisvet

- Я так долго здесь не была, а ведь Махачкала – город моей юности. Мы отсюда с братом Леней уезжали в Москву «учить¬ся на артистов». Отец Лене дал костюм свой единственный, он на брате, как на собаке худой, висел. Мне мама платье какое-то сшила, туфли лакированные разношенные отдала. И чемодан с грушами. Наши наивные родители решили, что в Москве это дефицит жуткий. Мол, продадите и будете на эти деньги шиковать. Приехали мы, а нам и остановиться негде. Но я же всегда была деятельной, черт возьми. Вещи - в камеру хранения, а сами - на Центральный рынок груши продавать. Как же у нас их воровали! Подходили, в наглую брали, а мы с Ленькой стеснялись и делали вид, что ничего не замечаем. В общем, продали килограмма два, остальное съели. Я потом эти груши всю жизнь терпеть не могла.

Мне так хочется проехать по Махачкале, по местам, кото¬рые помню, но я думаю, что ничего не узнаю. Представляе¬те, это же было 60 лет тому назад! Театр был еще тот, старый, что напротив гостиницы Дагестан. Родители мои здесь в Махачкале еще шесть лет прожили, и мы с братом шесть лет к ним приезжали, потому что лучшего пляжа не было. Не¬смотря на то, что никто ничего не убирал, что плевали все, мусор бросали… но такого золотого песка я нигде больше не видела. Я вот говорю вашим – почему все так, ведь здесь мог¬ло бы быть не хуже, чем в Сочи! Мне обидно за этот город, все-таки с ним связана юность моя, любовь моя первая.

По вечерам, а как же иначе, непременно спускались на Буйнакского. Там было принято прогуливаться. Она же, эта улица, короткая довольно, и по ней шли сна¬чала в одну сторону, а затем, не доходя до вокзала, разворачивались и шли обратно. Раскланивались со встречными, приподымали шляпы, как в каком-нибудь старом фильме про дореволюционную жизнь. Только по чему-то по той стороне, что ближе к морю, ходить считалось неприличным. Не знаю, в чем причина, а только если уж девушка там шла - про нее шептались: гулящая.

А там, где сейчас Городской сад, была танцплощадка. Самые модные девушки туда приходили, самые, как сей час бы сказали, продвинутые юноши. Играл духовой оркестрик, за ограждением парни «выясняли отношения», а все продолжали танцевать и делали вид, что ничего осо¬бенного не происходит. Впрочем, если девушки вмешивались, то драка очень бы¬стро прекращалась. Какое-то рыцарство было тогда, что ли…

Наши родители жили за Русским театром, сейчас на этом месте построили Ку¬мыкский. Там был такой барачного типа дом, древний-древний и в нем жили акте¬ры Русского и Кумыкского театров. Жили, будто в таборе, как у актеров заведено. У вас был замечательный актер Курумов. Так он был герой! Я смотрела, и все-все понимала, хотя по-кумыкски и не говорю. А Барият Мурадова, та вообще считалась дагестанской Ермоловой. Вы-то этого не знаете, а в Москве ее так и называли.

А еще актер был Шахмардан. Вот такого росточка был, с полметра, - а как такой, то это сразу мой кадр!- он тАк был влюблен в меня и тАкоЙ был остроумный, ироничный… он так острил, что я просто рыдала от смеха, и все вокруг рыдали! Тогда же мы и со Смоктуновским познакомились…

Я ведь когда приезжала в Махачкалу, то ходила на все спектакли. И видела его в роли Хлестакова, в роли какого-то студента, в шекспировском спектакле одном он играл… не главную роль, не Гамлета еще, а какого-то слугу, но это – можно было сдох¬нуть! Это до такой степени было смешно, что мы с братом обалдели, когда увидели! И я по приезде в Москву пошла к главному режиссеру Ленкома Софье Гиацинтовой и так прямо ей и сказала, что есть в Махачкале большой актер. Так что увезли мы его с Леней с собой. Забрали у вас.

Но это сейчас Смоктуновский – история, а тогда была молодость, и мы втроем: я, Леня и Иннокентий просто дружили. И видели мы в нем не легенду, а ровесника, человека, со всеми его человеческими слабостями. Вот, например, был в то время в дагестанском русском театре такой актер Ясиновский, а у него была жена Быкова, ее тоже Риммой звали. Нам с Леней она не нравилась, потрепанная такая, казалось, ну, что там пользовать уже! А Смоктуновский был стр-р-рашно влюблен в эту Быкову. Он вскарабкивался на деревья, что росли у нее под окном, и подглядывал за нею. Как вечер, так он раз – на дерево и смотрит, смотрит. Мы его от этой любви отговаривали, а он страдал жу-у-утко!

Мне в Махачкале проходу не было. Я ведь рослая была, яркая, к тому же – блон¬динка и вот с такой косищей! Папа ею очень дорожил, говорил – попробуй, отрежь – убью! И я ее тихонько подрезала, по сантиметру. И женихов, конечно, было сто-о-олько! А однажды приезжает человек, низенький, толстый, с двумя мешками орехов и прямо к нам в дом, к папе – отдавай за меня свою дочь! Оказывается, он где-то меня увидел, выяснил, где живу, взял орехи и пошел свататься, представляете?! Папа пря¬мо обомлел! Куда ей, она же учится, она же в Москве живет! А тот стоит на своем, мол, у меня жена старая, хочу молодую жену, отдавай дочь, я председатель колхоза, баранов дам!

Но я баранами не прельстилась, разборчивая была. Здесь же в Махачкале за мной пытался ухаживать Марк Бернес. Он с музыкантами своими сюда приехал, на гастроли, кажется. И увидел меня на пляже. А мне 18 лет, фигура неплохая, ножки… Да, да, я не всегда была такая, как сейчас! Так он увидел меня издалека, даже лица не рассмотрел и подослал своего музыканта, чтоб познакомиться. Но тот, не будь ду¬рак, больше для себя старался… А сам Бернес – животастый, полотенцем обвернута башка, и бе-е-е-лый, как сметана! Не понравился, короче, говоря. Тем более, ему за сороковник было, старик для меня, вы же понимаете, что такое молодость? Никакого пиетета у меня тогда перед громкими именами не было, свои влюбленности, свои планы, своя жизнь, которая вот-вот должна была стать еще более яркой и удивитель¬ной! И причем тут Бернес? Да еще коротышка!

Вы не представляете, каким прокля¬тием для меня всегда был мой рост! Это сейчас молодежь высокая, а в мое время… Хотя первый мой муж, по счастью, был высокий. Кстати, я с ним тоже в Махачкале познакомилась. Я же говорю вам, это город моей юности.

Мы тогда с Леней только приехали, это, как сейчас помню, было в день авиации – и сразу к морю. А он, мой будущий муж, в этот день уезжал. Уже билеты были куплены, ну, все, одним словом. И пришел в последний раз искупаться. Вот и искупался на свою голову… Билеты тут же сдал, и начал ходить кругами. Та-а-а-кой специалист оказался по запудриванию мозгов, что вы! Высочайшего класса! Опыт, опять-таки, все же на 15 лет старше меня был. Но это я потом поняла, а тогда голову все ломала. Прихожу на пляж – через три грибка он. Я – в воду, и он – в воду, я – на берег и он – выходит. Я уже и влюбилась в него, а он все не подходит! Измотал меня всю! Так что, я не раздумывая, согласилась выйти за него, как только предложил. Папа пробовал меня отговаривать, но куда там! Любовь была – сумасшедшая!

Только это все не очень долго продлилось. Они же, мужчины, все такие – сначала обещают все на свете, сулят золотые горы, но когда ты уже стала женой… он видел, что я влюблена, как кошка и поставил вопрос – или театр, или он. Что я выбрала, вы уже знаете.